Это снова я. И я снова о них. О женщинах. И снова, черт меня дери граблями по спине, не знаю, чего же можно о них такого сказать, что тут же не обернулось бы ложью, что было бы истиной в абсолюте, чего бы они сами тут же не опровергли.
Да вы знаете, мне просто даже сказать нечего. Поэтому я крикну, и мы друг друга поймем. Ну вот как, например, за ними надо ухаживать?!! Ну ведь не поймешь же её, чего она хочет, о чем мечтает, от чего она пищать будет, как надувная! Какого ей мужика хочется — неизвестно. Ну, то есть, совсем непонятно, кого из себя надо корчить. Может она этого ждет... рыцаря здоровенного... вот с таким вот копьем. А может её, как автобус, надо обойти сзади, перстнем бриллиантовым на неё сверкнуть и дорогим одеколоном в её сторону навонять. Она скажет: "Ах!" А ты: "Фемина! Не сочтите за наглость, я вижу вас в первый раз, и у меня кишечная колика на душе, что он же будет последний! Вы так обворожительны, что я готов снять оба своих ботинка и повесить их себе на уши, и мне будет холодно, но не стыдно, я буду гордиться и ликовать, если мне прикажете вы! Если вы скажете мне хоть слово, если вы хотя бы меня услышите, ау, прелестница, алло, прием, говорите, соединяю, вон он я бегу на коленях за вашей тенью! О-о-о, я тончайшая из струн на вашей гитаре, я задетый скальпелем нерв, я электрический провод с оголенным концом!.." Нда... Никто не знает, что у женщины в голове. Даже гинекологи.
Более того. До сих пор неизвестно, чем она думает. А уж о чем... Эх, нет чтобы подойти к ней по-простому, по-деловому: девушка, ваша грудь вам очень идет. Прекрасная грудь. Я её беру. Мне как раз срочно нужна такая девушка, у которой такая грудь, приходите обе сегодня ко мне домой, у меня вагон здоровья и жена в отпуске, будет весело... Так ведь нет же! Надо же сначала на семь потов изойти, семь пар очков проглядеть, семь часов под фонарем с гладиолусом простоять, прежде чем хотя бы талии хотя бы рукой коснуться! А она еще и вздыхает томно, и косится, и думает про себя: "Ах, какое я нежное создание, ах, какое воздушное, ах, он меня непременно обманет! Ах, он у меня сегодня еще шестой, а я у него за год уже вторая!" Тьфу!.. Или, смотришь — простая девка с грубым лицом, без косметики, с короткими ногтями, в резиновых чунях на босу ногу — ну кто, я вас спрашиваю, кто может себе представить, что ей, перед тем как свет потушить, сначала о непальской литературе надо два полных уха наговорить, потом Канта и Шиллера на их языке с выражением процитировать и что-нибудь из Паваротти его голосом спеть! А потом оно еще как-то само собой выясняется, что пол она сменила как раз перед твоим появлением. И что интересен ты ей... ему... лишь постольку, поскольку она... он... хочет вместе с полом полностью изменить менталитет и стать, согласно карме, чакре и Брахмапутре, странствующим бомжом. На которого ты, по её мнению, очень похож. Тьфу и тьфу! Все беды женщин — от излишка знаний. Наслушаются, начитаются, напредставляют... И такого винегрета в собственных мозгах намешают, палками впереди себя такую дуру погонят — не дай Аллаху Господь! Ни один мужик ни под каким градусом не увидит таких чертей, за какими они гоняются трезвые среди бела дня! Непонятно говорю? Пожалуйста. Объясняю. В моем собственном доме в соседнем подъезде в девятой квартире учительница вышла замуж за барабашку. За полтергейста! За аномалию! За тарелки об стену бьются, за утюг по полу едет, за кровать по ночам трясется! Вот это мне самому непонятно. А она довольная ходит и, между прочим, беременная на всю катушку, от сих до сих. Не знаю, кто у нее там родится, но когда она в троллейбус заходит, у него мотор клинит и рога падают.
Это я отвлекся немного. Речь-то не об этом вообще. А о том, что женщину, какая бы она ни была, надо завоевать. Оно ведь как в каменном веке было, так в нашем, резиновом, и осталось. Лучшая женщина, как и все лучшее, достается самому смелому, самому ловкому, самому дерзкому и отважному! А отважный — это кто? Это плешивый, небритый, маленький, в стоптанных носках... но с горящим взглядом! Это который пятью словами пять тысяч женщин в одно мгновение соблазнит и на одном диване всех одним свистком соберет. Хотя, оно, может быть, ему и самого себя будет много... Секс, он ведь как социализм: от каждого по способности, каждому по труду. Правда, в данном вопросе хватает и других мнений. Чего только не думают. Некоторые, и их среди нас все больше, — вообще считают, что секс — это не женское дело. И что формула любви — это один плюс один. Опять отвлекся. О чем же я ... Да и о чем я вообще?! А, вспомнил! Я о том... А, нет, не вспомнил. В общем, я могу сказать лишь то, что прожил немало, и немало повидал женщин, и со многими здоровался не только за руку, и многими любовался не только снаружи, и на многих в любой ситуации смело мог положиться. Но...
Женщина была для меня и остается загадкой. И, пока хватит сил, я буду ее разгадывать. Поэтому... Пусть моя песня будет почти лебединая... И, может, слегка воронья... Но когда передо мной столько сияющих женских глаз, мне не вытерпеть! И я говорю... Вам.. Сударыня! У меня просто нет таких букв, чтобы выразить словами очарование прелести красоты юности, которое я имею честь воочию лицезреть! Вы так прекрасны, сударыня, что дайте мне, идиоты, кто-нибудь валидол!! — иначе мои клапана не выдержат, и я умру от недостаточной сердечности, то есть от припадка сердечного, я припаду к вашим стопам, сударыня, и умру досмерти навсегда прямо вот тут! О, как вы охренительны, сударыня, простите старого солдафона! Вы ярче солнца, вы ослепляете, рядом с вами меркнет даже галогенная лампа, я порву на семнадцать частей любого шакала, который назовет вас всего лишь красавицей!! Господи! За то, что познакомил меня с таким ангелом — проси все что хочешь! Моя жалкая оболочка переполнена радостью, что я имею счастье иметь возможность иметь рядом с собой ее! Сударыня! Вот этот ужас, который написан на вашем лице, этот кошмар, который у вас в глазах стоит и не падает, этот страх, которыми искрит ваша блузка — это я, мадам. Я сказал: "мадам". Потому что я пришел быть вам мужем. Я пришел быть вам всем, чем вы, может быть, не хотите, но я все равно смогу. И поверьте мне, нет такой силы, которая сможет разъединить нас, никто и ничто не сможет нас растащить, когда я буду иметь в вашем лице жену! Ваши плечи, ваши пальцы и шея, ваши бедра, ваши ресницы — это все мое, упаси Бог, гады, кто прикоснется!!!
Ах, сударыня!.. Да за один только поцелуй такой женщины как вы я готов поцеловать вон ту жабу в сарафане, и ее мужа, тоже в сарафане, и их друга-урода, горбуна лысого с бородавкой прямо в губы четыре раза взасос, и в щеки дряблые, и в лысину, и опять в губы — лишь бы разок поцеловать такую женщину как вы... Будьте моей!!! Я схожу в больницу закатаю губу, а вы стойте тут и... будьте моей!!!
